Хотя в нашей серии материалов об эксперименте эта часть заключительная, на самом деле приключения моего носа только начинаются. Но обо всем по порядку. Как я решилась на ринопластику, как проходила операция и весь процесс восстановления после нее, мы описывали в предыдущих материалах. В этом же я хотела рассказать о том, какова она, жизнь с новым носом. В кабинете врача На этой неделе у меня состоялся контрольный прием у доктора Отари Гогиберидзе, главного врача клиники «Время красоты». Прошел месяц, а значит, нужно провести «технический осмотр» нового носа: как заживают швы, как ведет себя слизистая и как спадает отек.Доктор Гогиберидзе предупреждает: то, что мы видим сегодня — это не окончательный результат ринопластики. Нос еще будет «худеть»: его профессиональному взгляду заметен отек, да и нитки не все рассосались. Но состоянием моего органа обоняния врач очень доволен — похвалил за правильный уход. «Да я промываю его до сих пор по несколько раз в день», — заявляю гордо. «Вот и промывай дальше, это очень полезно», — советует доктор. Также доктор напоминает, что показываться ему нужно каждый месяц: смотреть динамику «похудения» носа и поведение всех «систем». Я совершенно не против: в клинике «Время красоты» очень комфортно, приходить сюда — одно удовольствие.С момента операции прошел всего месяц, а я уже не представляю, как я жила со старым носом. Мне кажется, мой новый настолько гармоничен, настолько мне подходит, что другого у меня и быть не могло. Интересно, долго ли еще я буду вспоминать Отари Теймуразовича, подходя к зеркалу? Наверное, это навсегда. Может быть, прозвучит пафосно, но я действительно считаю доктора Гогиберидзе не просто опытным пластическим хирургом, а человеком искусства. А мой нос — это произведение пластического искусства. Он другой, но совершенно мой. Хотя доктор обещает, что форма еще будет меняться, мне уже все нравится: и спинка, и кончик. Все именно так, как я и хотела: то же самое, но меньше, как будто кто-то в фотошопе искусно подкорректировал мелкие нюансы. Хотя работа, которую проделал Отари Гогиберидзе и его команда, — огромных масштабов. Уход за носом сейчас минимальный: я продолжаю промывать полости морской водой и два раза в день мажу их персиковым маслом. На самом деле врачи советуют так делать в период межсезонных эпидемий и без ринопластики. Чувствительность тканей вернулась еще не окончательно, но никаких неудобств уже давно нет. Я все еще опасаюсь ходить на такие процедуры, как ручная чистка лица, но скрабы, маски и пилинги делаю регулярно. Еще смешной факт: из-за того, что отек сошел не до конца, иногда он мигрирует. Могу иногда проснуться с чуть более круглым кончиком, а иногда — с утолщенной переносицей. Окружающим это незаметно, но я вижу.Те, кто не знает, что я делала пластику, никак не реагируют. Все происходит именно так, как предсказывал доктор. Просто говорят, что я хорошо выгляжу, как-то изменилась: глаза сияют — может быть, влюбилась? Я только благодарю за комплименты и не выдаю секрета. Близкие же, кто знал, что я перенесла операцию, восхищаются, насколько классно все сделано. «Кто твой врач? Так естественно! Никогда не догадаешься, что была пластика! Ты выглядишь моложе», — вот такие комментарии. Конечно, некоторые мои близкие говорят, что у меня и раньше был отличный нос. Потом я спрашиваю: «А этот что, плохой?» — «А этот еще лучше». Что и требовалось доказать. Гармония достигнута. А это все, чего мне хотелось. Не перекраивать лицо, не стать другим человеком, только сделать красивое очень красивым. Как бы тщеславно это ни звучало, но я чувствую себя именно таким образом. Я ни на секунду не пожалела о том, что легла под нож. Особенно когда этот нож, а точнее скальпель, находится в золотых руках одного из самых искусных пластических хирургов страны. Фото: Евгений Смирнов, iStock.com
