Она училась балету в Большом, а актерскому мастерству – у Аль Пачино. Русская актриса в Голливуде рассказала WMJ.ru о танцах, друзьях-звездах и своих питонах. В юности мне оченьнравился Михаил Барышников. Я очень уважаю людей вроде него – таких,которые не боятся идти вперед, ставят перед собой цель и добиваются ее. Онуехал в Америку, открыл там свою балетную школу, стал знаменитым на весь мир. В Лондон я переехалас мамой и братом. Два года жила в общежитии в малюсенькой комнатке, которуюделила с японской студенткой. Каждое утро японка вставала и готовила рыбу, распространявшуюужасный запах. К тому же в общаге была жуткая администратор, которая все времяорала, что закрывает двери и никуда нас не выпустит. Чуть позже я стала жить водиночной комнате. Но вообще, во всем этом, конечно, были и свои плюсы:например, я все время находилась среди своих сверстников с похожими интересами. Мне всегда казалосьнесправедливым, что актер может обучаться и пению, и танцу, и другимдисциплинам, а профессиональная артистка балета не может работать в другихтанцевальных стилях. Поэтому я решила, что неплохо бы научиться разным другимнаправлениям танца. Нашла лучшую школу в Лондоне, пришла туда. Мне сказали: «Нуи осанка у тебя – мы только шесть месяцев ее убирать будем!» Я сказала:«Ничего, уберем». Так я начала учиться другим стилям танца. Дело дошло докапоэйры – я познакомилась с лучшими исполнителями в этом жанре, они приехалииз Бразилии в Лондон на гастроли. Затем в моей жизни появилисьлатиноамериканские танцы – выяснилось, что я совсем не умела двигать бедрами,настолько они были зажаты. Так я постепенно работала с каждой частью своеготела. В Pineapple DanceStudios я училась хип-хопу, джазу и брейк-дансу. Причем я упрямо приходилав класс, где уже занимались студенты с продвинутым уровнем, а меня отсылали кначинающим. Я не уходила. Потому что была уверена, что чем сложнее мне будет,тем лучше получится в результате. Вскоре меня стали представлять разным людям,и однажды я познакомилась с участниками группы The Black Eyed Peas. Мне было 17лет, я с ними подружилась, через год они приезжали ко мне на день рождения, на18-летие. С того момента я работала с ними какхореограф. Они сказали, что я должна приехать в Лос-Анджелес и работать там как постановщик или преподаватель танцев или стать актрисой. Позже меня представили КайлиМиноуг, и я работала с ней в Лондоне. Затем появились Beyonce и Jay-Z.Приехав в Америку, ясразу же сделала все, чтобы у меня был standart american english. Чтобыпретендовать не только на роли русских проституток и бандитов. К тому же у менябыло время понять, что они от меня хотят и что я могу им предложить. Что у меняесть такого, чего нет у других. Я поступила в Институт Ли Страсберга (LeeStasberg Theater & Film Institute) и овладела разными актерскими техниками.Я понимала: чтобы отличаться от американской актрисы и быть лучше ее, мне надо стараться в десять раз больше. Затем я поступила вАктерскую школу ( Actor’ s Studio) к Аль Пачино. Я с детстваего обожала и, познакомившись, не сразу поняла, что это он. Я пришла напросушивание в школу и не знала, что он сидит в зале в жюри. Только когда егоголос из темноты спросил: «Ты откуда изачем тебе все это нужно?», я поняла, что разговариваю с Аль Пачино. Была наседьмом небе, конечно. Лишний раз убедилась в том, что надо заниматься тем, чтомне нравится. Актеры в Россиикажутся мне совсем другими, нежели в Америке. Там они с тобой судовольствием поговорят, поддержат молодую начинающую актрису. Неважно, звездаты или нет, они будут общаться с тобой так, будто много лет знакомы. Например,моя преподавательница по актерскому мастерству Салли Киркленд помогла мнепопасть в первые мои картины. Еще она поделилась секретами мастерства.Например, рассказала, как заплакать за две секунды. Сказать вам, как этосделать, не могу, это секрет. Вообще, всеактеры там довольно доброжелательны. Здесь же все иначе. Как только новыйчеловек пытается оказаться в этом профессиональном кругу, тебя сразу жепытаются задавить, вместо того чтобыпомочь. У них будто бы не хватает уверенности. Здесь я с этим сталкиваюсь достаточно часто.Как-то раз встретила Сергея Безрукова в тренажерном зале, он на меня такпосмотрел, что я даже не решилась к нему подойти, спросить, как его карьераздесь развивается.С Микки Рурком япознакомилась при странных обстоятельствах. Он тогда готовился к съемкам вфильме «Рестлер». У него было прослушивание с режиссером Дарреном Аранофски. Ина это прослушивание могут приходить члены Гильдии киноактеров. Меня туда тожепригласили, но я опоздала на полчаса. Вхожу – на сцене сидит Микки Рурк, в залемного людей, я иду в темноте, чтобы найти себе место. Вдруг Рурк прекращаетговорить, видит меня и просит подойти на сцену. Мы с ним были незнакомы,впервые виделись. Я подошла, он спросил, кто я и откуда. Не знаю, может, онхотел меня смутить тем самым? В итоге я просидела с ним на сцене до концамероприятия. Потом мы с ним еще неоднократно виделись, ходили чай пить.Возможно, я интересовала его как девушка. Тем более он русских любит. Но как только он узнал, что я из Actor's Studio и учусь у Аль Пачино, то сразу стал относитьсягораздо серьезнее. Говорили с ним об искусстве. Он мне рассказывал много осебе, о своем стремительном карьерномвзлете и последующем падении. Много рассказывал про актерскую школу, где училсясам. Шона Пенна я тожевстретила случайно. Я приехала в Сан-Франциско, где он снимался в картине«Харви Милк». Иду по улице – стоит Шон Пенн, вкепочке, небритый. Его не узнают. А может, и узнают, да не подходят. Я подошла. Он спросил, что мне нужно. Автограф? Я сказала, что автограф не нужен, ноинтересно, как он учился в Actor's Studio. Еще я сказала, что знаю егомаму (актрису Эйлин Райан. – Прим. Ред.).Она тоже один из членов актерской школы, и я с ней даже работала над этюдом. Онсразу обрадовался, даже позвонил маме, а та говорит: «Да-да, есть у нас однатакая сумасшедшая русская». И вот мы потом с Шоном встречались несколько раз,он рассказывал мне про свою учебу в студии. Американцам сложновыговорить мою фамилию – Гуслистая. Поэтому в какой-то момент я решилавзять псевдоним – Натали Берн (Natalie Burn). Даже сейчас, перед возвращением вРоссию, я не хотела использовать настоящую фамилию, но потом подумала: даладно, я ж русская как-никак. А вообще, burn – это «ожог», что соответствуетмоему вспыльчивому и эмоциональному характеру.В Америке у меня живут два питона. Дело в том, чтосуществует такая методика актерскогомастерства, где большое значение имеет подражание животным. Например, для ролив спектакле «Кошка на раскаленной крыше» по ТеннессиУильямсу мне потребовалось стать гибкой, сексуальной, пластичной и опасной, какзмея. А для того, чтобы это делать, надо за этими змеями наблюдать. Тогда-то яи купила своего первого питона. Потом он у меня сбежал. Две недели не могла егонайти, даже собиралась повесить объявление в лифте:мол, если кто обнаружит питона, пусть сообщит в квартиру такую-то. Потомрешила, что не стоит пугать жителей. Купила второго питона. А к нему вылез ипервый. Теперь их два, мальчик и девочка. Одного я назвала Escape (Побег),второго – Eternity (Вечность). Я хочу открыть вРоссии школу танцев, преподавать собственный стиль. Чтобы научитьсятанцевать, человеку нужно будет подражать животным. Например, захочетсячеловеку научиться танцевать хип-хоп – ион будет имитировать обезьяну. Так что буду водить учеников в зоопарк. Не думаю, что съемкив России, после Голливуда, – это шагназад. Это скорее шаг в сторону. Сейчас в России я снимаюсь вкартине под названием «Шашлык» режиссера Мариуса Вайсберга. Со мной играетДольф Лундгрен, с которым я познакомилась еще несколько лет назад вЛос-Анджелесе. Он уникальный человек, актер и спортсмен, находится в отличнойформе, невероятно высокий. О семье и детях япока не думаю. Я вся в работе и поездках. Думаю, что тому мужчине, которыйсейчас мог бы оказаться рядом, пришлось бы со мной непросто. Например, яникогда не курила, не пила алкоголь, дажешампанское, не принимала наркотиков. Ихочу, чтобы мой мужчина тоже поддерживал здоровый образ жизни. Уметь танцеватьему при этом не обязательно, но, наверное,важно иметь волевой характер и уверенность в себе. C русской общиной в Голливуде я почти неконтактирую. По приезде я сразу жерешила больше общаться с местными жителями, чтобы избавиться от акцента. Восновном мои друзья – иностранцы.Will.I.Am. из The Black Eyed Peas – ему я могу в любой момент позвонить, дажесейчас. Среди актеров меня во всем поддержит Мартин Ландау, мой педагог. А мойсамый близкий друг – Роб Шнайдер. Он со мной поговорит, когда мне хорошо илиплохо, встретиться. И сам звонит мне часто, рассказывает, что делает, кудаездил. Конечно, среди моих знакомых встречаются американцы русскогопроисхождения. А вот с Барышниковым я так и не познакомилась.
