Личная история: когда мой любимый умер
Настя, 26:
Мне 26, мужу 40. Было… Мы вместе десять лет, инициатором отношений стала я, а не он. Дальше все, как у большинства: притирка характеров, рождение дочки и сына. Быт, который притупляет чувства и эмоции. Материальная сторона выбивалась на первый план, росли желания и множились упреки. А потом наступил день, который все изменил.
Это невозможно забыть. Третье марта 2017 года я помню посекундно. В 14.40 мы с коллегой пили кофе, я посмотрела на часы и со злостью подумала: «Пятница, а мне здесь еще полтора часа торчать». Потом каждая вернулась к своим делам. Ровно в 15.00 зазвонил мобильный, я даже удивилась, обычно он на беззвучном режиме, и в рабочее время я им не пользуюсь.
Сестра мужа (она живет с нами) спокойным голосом спросила: «Насть, где у Сашки документы лежат?» В голове пролетел поток мыслей, которые свелись к одной: почему она спрашивает, если муж сегодня весь день дома и знает, где его документы? Я задаю ей этот вопрос. Она молчит, а потом рыдает. Дальше я не помню слов, только обрывки фраз: «Сашке плохо, я вызвала скорую, домой не торопись, уедут — позвоню».
Я бросаю все и бегу по снегу к дому. Ровно три минуты. У подъезда машина реанимации. Я облегченно выдыхаю: если не увезли еще, значит, не все так ужасно.
Забегаю в квартиру. Наша комната открыта, муж лежит на полу, кругом шприцы, лекарства, а в голове пролетает мысль: «Ну вот, ты, дура, несешься по морозу раздетая, а ему капельницу сейчас поставят, и он придет в себя. Даже в больницу не заберут».
Врач почему-то не пускает меня в комнату, а я смотрю на Сашину ногу и с ужасом понимаю, что она темно-синяя. Тут же замечаю открытое окно и сама себя успокаиваю: на улице зима, окно открыто, а он лежит в шортах и футболке на полу, как тут не посинеешь.
Врач идет на кухню, а я продолжаю сидеть в коридоре, в голове вакуум, ни одной мысли. «Ну мы же не знаем время смерти, чего вы от нас хотите?» — говорит он кому-то. Я все слышу, понимаю, но не осознаю. И тут же заходит фельдшер с контрольной лентой ЭКГ, на которой прямая линия, и говорит, что они отключают вентиляцию легких. Время смерти 15.05 по документам и 14.40 фактически.
Истерика. А потом два часа самых искренних и не сказанных слов любимому человеку. Я просто лежала рядом и просила его забрать меня с собой. Захотелось кричать на весь мир, рассказать всем и каждому, что произошло, с глупой надеждой, что хоть кто-то скажет: «Ты чего, все хорошо будет, привезут в морг, а он в сознание придет, и окажется, что живой».
Тело увезли, и наступило оцепенение, я просидела всю ночь, глядя в одну точку. Вердикт патологоанатома — острая сердечная недостаточность, мгновенная смерть. Похороны. Думала, сойду с ума.
С этого дня абсолютно все стало пустым и неважным. Желания, мечты, дети, родственники, деньги — только слова, за которыми нет ни одной эмоции. Пропал страх собственной смерти, просто страх, материнский инстинкт и инстинкт самосохранения.
Дочке семь, сыну четыре, мои родители в другом городе. Я живу в одной квартире с родственниками мужа. Каждый из нас сам по себе, меня только на словах поддерживали в первые дни, а после похорон все вернулись к своим делам.
Первое время любые слова сочувствия вызывали во мне агрессию, попытки обнять и успокоить заканчивались истерикой, я ненавидела весь мир. Бесконечные фразы поддержки с подтекстом «Ты должна жить ради детей» только раздражали.
Дальше — по нарастающей: мысли о суициде, поиск информации в Интернете и в итоге решение сдаться психотерапевту, глушить боль медикаментозно. Я начала пить антидепрессанты, но они не помогли, и я бросила.
Постепенно пришло осознание: раньше все было неправильно. Недолюбила, не сказала, что чувствовала, где-то нагрубила вместо слов поддержки, а теперь уже поздно, не изменить ничего и никогда. Мне больно от понимания, что у кого-то сейчас есть такая возможность, а у меня нет. Жизнь превратилась в существование и ожидание того дня, когда придет мой час.
Раньше я не знала, как важно ценить то, что имеешь здесь и сейчас. Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы не скупилась на слова любви и поддержки, пусть их было бы больше, чем человек заслужил, — это лучше, чем винить себя. Я бы проще относилась к материальным благам и ничего бы не откладывала на потом, потому что «потом» может уже не настать.
В описанной ситуации мы имеем дело с острым горем. Это были значимые долгие отношения — вероятно, первые серьезные. Длились они практически всю сознательную жизнь девушки. Вне этой связи она себя не представляет, так как отдельной взрослой жизни до этого у нее не было. И потому сейчас ее мир разрушился. Для такой большой потери один месяц совсем маленький срок. Рана глубока, и пока еще не время говорить о быстром восстановлении или каких-либо положительных изменениях.
Увы, в нашей культуре принято обесценивать силу переживаний и давать советы, говоря: «В войну и не такое бывало, и ничего», «Не плачь, у тебя дети, тебе их поднимать». К сожалению, это не работает, а только добавляет боли из-за непонимания близких, ощущения, что ты одна, растерянности, беспомощности, отчаяния, вины, что ну совсем нет сил заботиться о сыне и дочке, быть им хоть какой-то матерью. Мир сузился до точки.
Горе утраты обычно проживается в пять стадий: отрицание, сделка, агрессия, депрессия и принятие. Бывает, стадии сменяют одна другую. Бывает, идут параллельно. Как в этом случае: есть и агрессия — злость на то, что «родственники зажили как ни в чем не бывало». И стадия сделки — ее еще называют «договор с богом», когда в голове вертятся мысли «если бы удалось вернуть прошлое, я бы…», и депрессия.
Когда близкие уходят внезапно, на фоне полного здоровья и в достаточно молодом возрасте, когда мы не успеваем прийти на помощь или не можем ее оказать, часто возникает вина выжившего. В случае Насти она тоже есть. Как же хоть немного облегчить свое состояние — и героине статьи, и другим, кто оказался в похожей ситуации?
— Понять, что ты на самом деле потеряла. Со смертью близкого исчезает не только твоя социальная роль жены и члена полной семьи, но и то, кем и как ты себя чувствовала с ним. Стоит подумать, что уникального было в ваших отношениях? По чему ты особенно тоскуешь?
— Начать поиски смысла: задай себе вопрос, что могло бы удержать тебя в этой жизни? Какая-то мечта или идея? Для чего был дан этот опыт? Пока трудно найти повод вставать с постели каждое утро. Может быть, это кажется невозможным. Но, какой бы страшной ни оказалась потеря, в этой боли нам всегда что-то дается. Например, умение понять другого. Или знание, как помочь кому-то пережить подобное. Или понимание ценности того, что имеешь. Мы часто смотрим изнутри ситуации, и там все кажется беспросветным, но стоит попробовать поглядеть на нее со стороны. Скажем, из возраста 80 лет на себя 26-летнюю. Которая может прожить боль и иметь еще 54 года на то, чтобы построить другую жизнь, с другими отношениями и ценностями.
— Организовать новую жизнь: ту, которой никогда не было, которую Настя не знала. Да, это трудно, страшно, но возможно. Даже не попробовать стать самостоятельной и независимой, наверное, еще страшнее.
— Найти способ выражать чувства: во-первых, когда хочется, говори об ушедшем с тем, кто его знал и с кем тебе комфортно (такой человек не скажет «Ну опять ты начинаешь... Сколько можно вспоминать?»). Во-вторых, веди дневник. В течение дня ты будешь уверена, что есть заветные полчаса, когда можно вылить на бумагу все страхи, сомнения, боль утраты. Ты можешь либо просто описывать свой день и все, что связано с умершим, либо раз за разом рассказывать бумаге, словно новому собеседнику, о том моменте, когда все случилось. Эти события очень травматичны, но не думать о них невозможно. Считается, что многократное повторение приносит облегчение, хоть само по себе и болезненно, особенно первое время. Главное — не перечитывай дневник, чтобы не фиксироваться на тяжелых воспоминаниях.
— Найти ответы на непростые вопросы: если бы муж увидел страдания любимой, то, как она так горюет и не хочет жить, что бы он сказал ей? Что бы он почувствовал? Этого ли он хотел для нее?
— Восстановить баланс между негативными и положительными воспоминаниями: считается, что об умершем «либо хорошо, либо ничего». Но не все так просто. С одной стороны, когда мы теряем близкого или расстаемся с ним, со временем плохое забывается, вспоминается только положительное — это свойство памяти. Мы вспоминаем не живого человека с его плюсами и минусами, а идеальный образ, что только усиливает боль разлуки и, по сути, мешает проживанию потери. За кадром остается и злость на того, кто оставил тебя одну — с детьми, бытовыми и финансовыми проблемами. Она подавляется, потому что не одобряется социально, но никуда не пропадает. Чтобы помочь себе, важно восстановить справедливое равновесие — где-то позлиться, а где-то отплакать. Вспоминать и приятные моменты, и те, которые не нравились и ранили.
Записала: Татьяна Никитина
Фото: Shutterstock